Сирень моей весны.

«Цве28 1товодство». №3, 1995


В те времена, когда весна у нас еще была весною, сирень в Москве расцветала как раз к последним урокам и по традиции ее охапками несли в школу в «роковой» день 20 мая: начинались экзамены. Так было и весной 41-го года. Но едва закончилось «сиреневое жертво­приношение» их 9-го класса и замаячили долгожданные каникулы, как грянула война. И вместо веселых костров на лесной поляне в их жизнь вошло новое слово «трудфронт».

28 2

А 1 сентября, отучившись день в 10-м классе,

17-летний Коля Михайлов твердо решил скрыть свой возраст и добиться отправки на фронт настоящий. Впрочем, таких парней и девчат, повзрослевших за месяц на год, а то и два, было тогда немало.

Осенью добровольцев отправили своим ходом в далекую Йошкар-Олу. Добирались в чем ушли из дома, то пешком, то в теплушках, голодали, холодали.

А потом вдруг всех ссадили в Волжске, где и превратили в красноармейцев. «Прощай, школяр!»

В начале декабря их подразделение бросили на защиту столицы. Путь лежал через Москву, и Коля мечтал хоть одним глазком увидеть мать. Но чудо не состоялось. В подмосковной деревне с жутким, навсегда запомнившимся названием Черная Грязь он был назначен командиром отделения и принял свой первый бой.

 

28 3

В тот год, как известно, и зима в Москве была зимою. Морозы стояли страшные, снег, засыпавший поля, овраги и речки, все скрипел и скрипел. Сколько же солдат тогда пообморозило! А еще больше - поубивало, пока они захватывали, пробираясь в тыл врага, то одну, то другую застывшую полупустую деревеньку. Ему-то повезло — всего лишь ранило в руку, перебило кость.

После госпиталя Николай снова оказался под Москвой, в Кратове. В этом, еще недавно веселом дачном поселке с цветами и патефонами, теперь находилась школа младших командиров. Затем — курсы подготовки начсостава Западного фронта в Тушино. Учился он только на отлично и через 4 месяца вернулся в строй уже в звании лейтенанта.

 

В тяжких и кровопролитных боях подо Ржевом лейтенант Михайлов командовал ударным взводом. Город, превращенный в руины, был взят в марте 43-го, и их бросили на прорыв вражеской обороны Смоленска. Ясным сентябрьским днем близ райцентра Ярцево юного, но уже хлебнувшего войны комвзвода настигла в траншее вражеская граната. И — наступила кромеш­ная тишина.

Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки,-
Точно в пропасть с обрыва -
И ни дна, ни покрышки.

 

28 4

Это из Твардовского, помните? «Я убит подо Ржевом…» Но лейтенанту снова повезло. Последнее, что он ощутил — как по нему бежали немцы, считая русского командира погибшим. А как нашли и подобрали свои, как вывезли в медсанбат — это уже было вне его памяти.

Полевым хирургам пришлось повозиться, извлекая бесчисленные осколки. Кромсали, кромсали, но все же кое-что оставили до лучших времен, а с сильнейшей контузией оказалось еще хуже. Полгода «провалялся» Николай по госпиталям, и его комиссовали с инвалидностью.

 

Так, ранней весной 44-го, 20 лет от роду, он вернулся домой и, будучи «ограниченно годен», получил направление военруком в школу. Мальчики и девочки, мечтавшие о геройских подвигах, боготворили боевого лейтенанта. Но сам он все чаще стал задумываться о том, что пора бы обзавестись мирной профессией. Желательно, самой мирной.

28 5

 

Выбрал Тимирязевку, плодоовощной факультет, считавшийся тогда благодаря «торжеству мичуринского учения» очень престижным. От фронтовых привилегий отказался и конкурс проходил вместе со всеми (8 человек на место!). Сдал на отлично, хотя и пришлось позаниматься, как следует. Впрочем, иначе он никогда не умел.

 

На 3-м курсе на факультете открыли новое отделение — декоративного садоводства, и Николай Михайлов без колебаний перешел туда. Тогда, после войны, озеленению и цветоводству уделялось огромное внимание как неотъемлемой части возрождения разрушенных городов и сел.

 

 

В 1948-м наш студент попал на практику в Главный ботанический сад Академии наук в Останкино. Здесь, на карантинном питомнике и произошла его знаменательная встреча с Иваном Ивановичем Штанько, ведавшим розами и сиренями. Тоже комиссованный фронтовик и бывший тимирязевец, Штанько слыл строгим, резким, а порой и вспыльчивым. Но это был агроном от Бога!

28 6

Вдумчивый трудолюбивый практикант, с упоением возившийся с растениями, приглянулся даже «труднохарактерному» Ивану Ивановичу.
И он предложил, чтобы по окончании ТСХА Михайлова распределили в ботсад.

Так с апреля 1949 г. началась их совместная работа, которая продолжалась более 30 лет.

Коллекции роз и сиреней (впрочем, как и других культур) активно пополнялись тогда видами и сортами из питомников Германии (одна из форм репарации). Новые поступления сиреней шли в виде черенков, и на карантинном питомнике ГБС их прививали на местные подвои.

 

28 7

 

Сирень с ее нежными душистыми упругими гроздями, неброской потаенной красой захватила ум и сердце молодого агронома — садовода. Прикипел он к ней. Хотелось не просто изучить и описать имеющиеся виды и сорта, но и подобрать ключик к их выращиванию. Хотелось заполучить новые, еще не виданные им.

В ту пору Михайлов и познакомился со знаменитым московским сиреневодом Леонидом Алексеевичем Колесниковым, ездил к нему на Песчаную, набирался опыта. Колесников поделился с ГБС своими лучшими сортами. Свыше 50 его шедевров были высажены в останкинском сирингарии на почетном месте, отдельно, как краса и гордость Отечества.

 

Позже, уже в 60-х, когда стало можно вступать в переписку и обмен с ботаническими садами и арборетумами других стран, вплоть до США и Канады, коллекция сиреней ГБС стала богатейшей в стране и приобрела мировое значение. Она насчитывала 385 наименований.

Надо сказать, что знакомство с Колесниковым оказало глубокое влияние на Михайлова и побудило его заняться собственной селекцией. Уже в 1951 г. он начал отбор из сеянцев свободного опыления от лучших зарубежных сортов. Штанько сперва не придавал значения его экспериментам, считал их блажью, но однажды пришел на участок, придирчиво оценил сделанное и — загорелся. У него-то был «глаз — ватерпас», ничего не скажешь.

Итогом их совместного труда стала серия сортов 1956 г., которые украсили не один сад: нежно-серебристо-розовая сирень «Аленушка» (в честь младшей дочери Михайлова), лиловатая с отливом — «Аметист», лавандово-голубая — «Останкино», густо-фиолетовая с голубизной - «Космос», светло-голубовато-лиловая — «Школьница».

Потом были и другие интересные формы, уже от направленной гибриди-зации, статьи, книги.

Параллельно шла работа с розами, и диссертацию свою Михайлов, уже ставший Николаем Леонидовичем, защитил по этой культуре. Он всегда слыл в Союзе знатоком роз, выступал на совещаниях, симпозиумах, входил в экспертные комиссии. А сирень… «тебя, как первую любовь, поэта сердце не забудет».

И сегодня, уже будучи на пенсии, ветеран войны, кандидат биологических наук, член Международного общества сиреневодов, лауреат почетной премии «Золотая ветка сирени» волнуется, как бы не канула в вечность, не исчезла с лица земли его дань весне молодости и славному учителю — махровая белоснежная «Память о Колесникове», отработанная до сорта из селекционного наследия кудесника с Песчаной.

Т.ФРЕНКИНА

На снимках — сирень селекции Н. Л. Михайлова и И. И. Штанько.

Наш адрес (точные координаты)

 

НАШИ КОНТАКТЫ

Время работы:
Пн - Вс с 09:00 до 18:00
Адрес:
Липецкая обл, Добровский район, с. Большой Хомутец. ул. Большак. Здание новой животноводческой фермы

Телефон:
моб.: +7 (920) 520-87-85 (Елена)  WhatsApp

Перед посещением питомника обязательно просим связаться по указанному выше телефону

 

 

© 2018-2024 Сиреневая усадьба